Свернув в закоулок, Розалин посильнее натянула на самый нос капюшон дешёвого неприметного плаща невнятного мышиного цвета, прикрывая тканью черты лица и изысканный мех воротника. Идти оставалось недалеко, но этот путь всегда давался ей с одинаковой долей нервического недомогания.
- Госпоже не стоит ходить снова, госпоже надо вернуться домой, - отчаянно бубнил домовик, семеня по правую руку от леди Хогарт. Домовой эльф, который с детства присматривал за Розалин, достался ей в приданое и оставался верным наперсником, если так можно выразиться по отношению к столь жалкой расе и свойству самому собой разумеющемуся.
- Тихо, Джункус, не то отправлю тебя к тёте Ллиуэле в Сент-Айвс вытравливать нарлов из сада.
Домовик поджал уши и недовольно нахмурился.
- Плохое место, дурное место, - сказал тот под нос почти неслышно. Будто в подтверждение его слов распахнулась одна из дверей питейного заведения, изрыгнув из себя буйный шум и перебравшего гостя, на которого молодая женщина обратила внимания не больше, чем на пыль на носочке своей туфельки.
- Уильям вернётся уже завтра, если я не достану это зелье, он снова вспомнит, что такое супружеский долг, - Роз поёжилась от неприятных мыслей. – Что ты предлагаешь, в пятидесятый раз ссылаться на порчу, закрывая перед его носом дверь? – она хмыкнула. Доверять подобную покупку она никому не могла – того и гляди поползут нелицеприятные слухи, к тому же зелье, нечто обратное амортенции, было сдобрено отнюдь не белой магией.
Ещё пару сотен футов и покажется заветный прилавок в мрачном сыром тупике, где вечно смердело жареными пауками и тухлой жабьей шкурой. На щеке Розалин как раз блеснули яркие огоньки вывески, когда у дверей собралась целая свора волшебников – почтенной компанией таких лютых пьянчуг не назовёшь. До слуха, словно пощёчина, донеслось оскорбление. Розалин замедлила шаг, нахмурив брови.
- Госпожа, - эльф не договорил, утягивая леди Хогарт за подол юбки в сторону, а сам встал впереди, воинственно насупившись, готовый в любой момент вступиться за хозяйку.
- Тихо, говорю, ты сейчас меня выдашь! – раздражённо прошипела Роз, надеясь всё же прошмыгнуть мимо завязывающейся потасовки. Она коснулась пальцами поясного чехла, где припрятала палочку, и яростно сжала древко, подобно тому, как мужчины сжимают кулаки, распаляясь гневом. Леди Хогарт пыталась просочиться вдоль узкой мощёной дорожки и краем взгляда мазнула по скоплению сброда, презрительно отвернувшись. Как вдруг жуткая, почти невозможная мысль поразила её, подобно боевому заклинанию. Розалин обернулась, надеясь, что это лишь игра полумрака.
[icon]http://s8.uploads.ru/PDLaG.gif[/icon]

Мерзкий отголосок глухого удара. Розалин успела заметить, как кулак одного мужчины со смаком прошёлся по физиономии другого. Волшебница непроизвольно ахнула, зажмурилась, прикрыв лицо ладонью. Это отвратительное зрелище, от которого, в отличие от честных поединков на палочках, несло дрянным магловским душком, вызывало угнетающее смятение. Когда леди Хогарт открыла глаза, можно было заметить только щедрый град пинков.
- Они же его убьют! – прошептала Роз, от ужаса белая как шкура единорога. Один из членов импровизированной тумачно-кулачной шайки заметил трепыхание плаща и аж колени поджал.
Внезапно воздух разверзло яростно слетевшее с побитых губ заклинание. Джункус успел поставить щит, чтобы и малейшее сотрясение воздуха не коснулось его хрупкой белокурой хозяйки, а вот хмельным товарищам так не повезло. Роз снова прикрыла глаза, а когда пришла в себя, мужчины уже распластались по брусчатке улицы, словно выпавшие из корзинки помятые яблоки. Леди Хогарт стояла, не решаясь сдвинуться с места. Эпицентр моральных разложений и физических разрушений пытался подавать признаки живого существа. Роз охнула от его попыток принять худо-бедно устойчивое положение и опешила, когда к ней обратились так дерзко, если не сказать похабно, для капризного слуха девушки из благородной семьи.
Розалин оторопела, но голос, эта знакомая, пусть и замаранная грязью пьянства, интонация заставила сжаться всё внутри. 
- Умоляю, скажи, что я обозналась! – жалостливо обратилась она к домовику. – Иди проверь, - ткнула она его в спину. Джункус, который приятелей Розалин, особенно безукоризненно чистокровных, знал не хуже хозяйской семьи, поплёлся вперёд.
- Ну? – нетерпеливо спросила Роз и приблизилась на несколько шагов. Эльф понуро опустил развесистые уши и потупил взгляд. Врать он не мог, но и ввязывать хозяйку в такое нечаянное рандеву не хотел.
- Нет, этого не может быть, - замотала головой леди Хогарт и, вытащив палочку, брезгливо склонилась над мужчиной. Наконечником она убрала с его лба волосы, сальные, в грязи и крови, всматриваясь в исковерканные увечьями черты лица. – О, Мерлин! - воскликнула она, её глаза округлились и от нервного потрясения закрутило в животе. – Таффи! Что они с тобой сделали! О, Мерлин! Таффи, ты пьян?! – она как будто осознала это только сейчас или просто успела оценить степень этого «пьян».
- Джункус, помоги мне! Нет-нет-нет! Никакой левитации, посмотри на него! Да, вот так, перехвати здесь, - Розалин принялась суетиться, сделала усилие, чтобы приподнять Треверса, пытаясь игнорировать его гадкий вид и тошнотворное амбре, но чуть не завалилась сама. Про "крошку", она решила высказать ему отдельно, но в момент большей вменяемости Итана. Капюшон сполз с её головы, в просветах меж убогой ткани мелькнуло дорогое пальто.
[icon]http://s8.uploads.ru/PDLaG.gif[/icon]

Розалин закатила глаза, когда Таффи разлил своим неповторимым тембром её имя, пусть и сокращённое дружбой, на пол-улицы.
- Я, я…только тише, прошу тебя!– Волшебница воровато оглянулась по сторонам и принялась выдёргивать из его рук, словно у неразумного шкодливого зверёныша, край плаща, за который тот потянул.
Треверс возмутился заботливым домогательствам домовика, Джункус вопросительно посмотрел на госпожу, но та решительным взглядом потребовала игнорировать капризный протест. О предостережении Таффи Роз и сама догадалась, но сказать проще, чем сделать, особенно, когда мужчину вело в стороны как худой баркас в бушующем океане. Леди Хогарт пыталась поудобнее ухватить друга, но тот неприятно оттолкнул её. Раздражение не успело исказить лицо женщины, когда красноречиво обнародовалась причина этого резкого жеста.
- Hunllef!* - воскликнула Розалин, с омерзением отвернувшись и отступив на несколько шагов назад. Ей и самой стало дурно, горло стиснула пульсирующая тошнота. Леди Хогарт вытащила из рукава нежнейший муслин изящного платочка с вышитой золотом монограммой, от которого сочился тонкий привычно-сладкий аромат, поднесла к лицу, тяжело дыша и приводя себя в чувство, попутно думая, что теперь делать. Розалин покосилась на неповоротливое безвольное тело своего приятеля и в отчаянии заломила руки. Впрочем, в её белокурой головке продолжали виться мысли, ища выход. Розалин не привыкла отступать, она стремилась подчинить обстоятельства своей воле любым способом.
–  Подожди меня, я сейчас, - леди энергично подошла к Треверсу и склонилась, но не слишком низко. Запах стоял отвратный. – Держи, - она сунула ему в руку платочек, чтобы тот мог получше вытереть лицо. – Никуда не уходи…хотя что это я, - женщина едко усмехнулась. – Я сейчас, - повторила подруга и наказала Джункусу следить за бедолагой.
Леди Хогарт плотно обернулась плащом, расправила капюшон и, набравшись смелости, устремилась в пасть «Синего рассвета». Найти хозяина этого шумного балагана оказалось делом элементарным, он и сам тут же метнулся к загадочной посетительнице.
– Сэр, мой дорогой супруг немного перебрал, помогите мне доставить его к ближайшему камину, – леди Хогарт говорила деликатно, с таким невозмутимым достоинством, будто речь не шла о жалком побитом дебошире, в котором и волшебника-то было трудно признать, не то, что уважаемую личность. -  Бережно, - она угрожающе произнесла это слово сквозь зубы, сверкнув глазами. В грубой мозолистой руке трактирщика блеснул крайне убедительный аргумент. Мужчина ловко повертел монетку, прищурив один глаз и с задумчивой нерешительностью выгадал паузу, обводя взглядом своё заведение. Старый плут повидал сотни подобных сюжетов, чтобы не догадаться вытянуть из богатенькой дамочки (какая изумительная серёжка искрящейся драгоценной каплей сияла в её ушке!) побольше за свою услугу и сохранность её инкогнито. Розалин жаждала скорее покончить с этим, поэтому торговаться не стала, сунув волшебнику вторую, не менее ценную монету.
- Это, если мой муж по рассеянности забыл что-то оплатить, - с холодным лицемерием отозвалась женщина, но оба прекрасно поняли истинный подтекст. – И прихватите стакан лимонный воды, - приказала она, не глядя на мужчину, рассудив, что Таффи сейчас будет не лишним, дабы хоть немного сдержать рецидивы тошноты.
- С радостью готов сопровождать дражайшего господина, - шепнул тот, расплываясь в мерзкой елейной улыбке, жестом подгоняя за барную стойку своего помощника. Леди Хогарт равнодушно кивнула и вышла за порог под паршивое улюлюканье разморённых хмелем мужчин.
[icon]http://s8.uploads.ru/PDLaG.gif[/icon]

*валл. "Кошмар!"

В ледяной отстранённости леди Хогарт скрывалась кипучая ярость и досада, которые, ещё не имея конкретной цели, рассеянно клокотали внутри, словно тлеющие угли, лишь ожидая дерзкого порыва ветра, чтобы вспыхнуть и обжечь. Розалин ничего не ответила пройдохе трактирщику и даже не удостоила его взгляда, чувствуя себя совершенно по-дурацки из-за всего этого дешёвого фарса.
Вздохнув, молодая женщина попыталась унять свою бунтующую против такого тесного контакта с маргинальным субъектом брезгливость и, делая паузы между короткими вдохами, дабы не заразиться этой гадкой тошнотой, подступилась к Таффи со второго бока, перекинув его грязную руку через своё хрупкое плечико, вжимаясь острыми каблучками в мостовую под весом непутёвого приятеля, который принялся вспоминать те выражения на родном наречии, которые Рози в детстве узнала, лишь подслушав от прислуги. Надо было видеть, как вытянулось в ужасе лицо леди Шафик, когда её прелестная дочурка поинтересовалась, что значит «hwrddo*».  Стоило заткнуть Треверса заклинанием, чтобы смердящий поток не изливался из него ещё и вербально, но он и сам быстро изнурился тратить остатки сил подобным образом.
Среди пёстрых запахов бакалейной лавки, в смеси которых самым ярким был кофейный и другой, пряный, щекочущий нос, плутал, едва не задевая собственные бесчисленные ряды склянок, коробочек и жестяных банок, старичок, пытаясь продрать глаза.  Благо, дело своё просёк сразу и без лишних разглагольствований указал направление.
Боб под пристальным присмотром молодой госпожи водрузил свою ношу в камин. Розалин забралась туда следом. Леди Хогарт поправила одежду, свою и Таффи, заботливо притянув его к себе, чтобы ненароком ни за что не зацепиться при вращении. В Хоршеме, шикарном особняке за чертой города, принадлежащем мистеру Хогарту, к каминной сети было подключено два камина, хотя сам хозяин знал только про один. Вторым леди Розалин пользовалась по своему усмотрению тайком в крыле, отведённом под её будар и смежные с ним комнаты для отдыха и приёма самых близких гостей; получить разрешение в обход супруга в Министерстве, благодаря связям, труда не составило.
Летучий порох взвился в воздух, изумрудный всполох заключил компанию в свои объятия. Волшебница отчётливо объявила пункт назначения, прикрыла глаза и постаралась не дышать, чтобы потом нос не саднила сажа.
Распахнув веки, Розалин с облегчением заметила знакомые очертания уютной, погружённой в ночной мрак комнатки, меблированной с тонким вкусом в тёплых тонах, здесь стойко пахло живыми букетами, благоухающими в напольных вазах, было чисто и свежо. Но, самое главное, здесь не сновали посторонние лица без ведома леди Хогарт. Не хватало ещё, чтобы какая-нибудь болтливая горничная донесла Уильяму о ночном посетителе, пока сама Роз не придумает, как обставить внезапное появление мужчины в своём доме.
- Ты как? – мягко поинтересовалась подруга у Итана, с беспокойством рассматривая его изувеченное лицо и помогая выбраться из камина. Свирепствовать она будет, когда удостоверится, что Треверс в относительном порядке. Лин, наконец, сбросила этот удручающий плащ, который тут же подхватил домовик, и аккуратно усадила Таффи в кресло. Джункус разжёг свечи, но лишь в одной части комнаты, чтобы не привлекать излишнего внимания.
- Надо бы его в ванную для начала. Ещё бы по-хорошему целителю показать. Завтра, когда проспится и будет выглядеть поприличнее, проведём Таффи через главный вход, объявим, что это мой кузен из Корнуолла. А пока пусть будет здесь. И наложи чары, чтобы никто не любопытствовал, - Розалин размышляла вслух, обращаясь к домовому эльфу, окончив с ценными указаниями, она перевела взгляд на Треверса.

*валл. половое сношение
[icon]http://s8.uploads.ru/PDLaG.gif[/icon]

Реплика о волшебных палочках заставила молодую женщину возвести очи горе и с презрительным ускорением прикрыть лицо ладонью. Она не ожидала от милого Таффи, самого очарования, таких банальных скабрёзностей, скорее подходящих для пятикурсников-гриффиндурков.
Приятель храбрился, делая вид, что уже вот почти стекл как трезвышко, но его попытки взять под контроль хмельное тело только подчёркивали всю бедственность положения. Уж лучше бы сидел и не дёргался.
Глухой удар об пол. Розалин вздрогнула, в испуге широко открыв глаза, походя на сову, и воскликнула:
- Таффи?!
Она опустилась на колени рядом, не сразу поняв, что угрожающий рык из его благоухающей пасти всего лишь беспечной храп.
- Таффи!! – Лин принялась хлестать его по щекам, чтобы тот вернулся в мир бдений, но пахло так несносно, что она кисло скорчилась и отстранилась, не поднимаясь, а лишь подвинувшись чуть поодаль.
- О, Мерлин, мы потом эту вонь ни одним заклинанием не выведем, - проворчала Розалин, хотя думала, разумеется, не об ароматах старинного персидского ковра, который по уверению мистера Хогарта лет сто назад ещё бодро летал, но теперь списан в домашнюю утварь за профнепригодность.
- Госпожа придёт утром, Джунсус проследит, мистер будет спать, - забормотал домовой эльф, путаясь и переминаясь то слева, то справа от леди Хогарт.
- Чтобы благородный волшебник Итан Треверс спал на полу?!
- Но благородный мистер хотел спать на мостовой, госпожа… - дерзнул возразить домовик.
- Ещё одно слово и спать на мостовой будешь ты! – сурово пригрозила Лин. – Так… - златовласая хозяйка тяжело вздохнула, задумчиво поглаживая виски пальцами. После минутных размышлений она вытащила палочку. – Сперва всё-таки… - взмах, - Тергео!
Молодая женщина водила заклинанием по одежде друга, чтобы хоть как-то сократить дистанцию отвращения. Следом полетело Экскуро – каких только разносольных пятен на нём не было. Кожу волшебница трогать не стала, доверяя самого Таффи исключительно собственным заботливым рукам.
Фарфоровый таз, расписанный цветами в духе провансальских мотивов, стараниями Джункуса поднялся с табурета и, покачиваясь в полёте по комнате, очутился рядом с миссис Хогарт вместе с бархатистым безупречно-белым полотенцем. Окунув его в прохладную воду, о которой позаботился домовик, Розалин подвинулась ближе к похрапывающей тушке друга и склонилась над ним, осторожно касаясь тканью побитого лица. На вспухшей губе начала подсыхать кровь, Лин бережно промокнула тканью ранку, удручённо приговаривая «Таффи-Таффи».
[icon]http://s8.uploads.ru/PDLaG.gif[/icon]

- Я, всё хорошо, это я, - прошептала леди Хогарт и властным жестом вручила домовику полотенце, на котором нарисовались грязные разводы. Таз мгновенно исчез по щелчку пальцев Джункуса. Было заметно, как глаза Итана растеряно пытаются сфокусироваться на обстановке и заботливом лице змеиной подруги. Первое наваждение хмеля начало спадать, по крайней мере, буйство в Треверсе присмирело. Он снова попытался подняться, уже не настолько противно-неуклюже, как прошлый раз. Или какой там из прошлых раз? Да во все!
- Я… - она сделала вдох, чтобы признаться Таффи в своей тёмной проделке, они ведь не держали друг от друга секретов (не считая того, что навсегда чёрным траурным пятном будет зиять в её памяти), но остановилась. Это уже был не тот Таффи, к которому она привыкла. А на этого вся широта уникального доверия леди Хогарт не распространялась.
- Не важно. Очевидно, не тем же путём, что и ты, - едко бросила она. - Те мерзавцы разбежались как жалкие крысы, - прошипела Розалин с презрением. И тем острее колола мысль, что младшенький Треверс, этот прелестный почти родной мальчишка, преданный компаньон её беззаботных лет, который умилял даже строгую леди Шафик, поставил себя вровень с отвратительным сбродом нищих подлецов, марающих свои неприхотливые желудки дешёвым пойлом, а грубые руки прямо друг о друга.
- Посмотри на себя, что с тобой стало, мой милый Таффи? – Она вздохнула, робко обняв лицо мужчины, неприятно-колючее. Вкрадчивое начало, чтобы подобраться к совести и ужалить. - А я ещё не верила слухам и отчитывала каждого, кто пытался говорить о тебе в дурном тоне. Да я даже перед Теобальдом тебя оправдывать пыталась! А ты! – глаза растревоженной молодой женщины заблестели влагой, этим коварным женским инструментом она владела в совершенстве ещё с нежного возраста. Розалин говорила тихо, не повышая голос до истинно гневных вспышек. Свою ярость она обрушит на приятеля завтра, когда он будет полностью трезв, а крики будут бить не только в заплывшее бессовестным позором сердце, но и по звенящей похмельной голове.

Глаза приятеля влажно заблестели. Этот мальчишка умел проникновенно драматизировать: детстве Таффи и Лин могли устраивать целые представления на пару, чтобы их не отругали родители, после того как нашкодили в очередной раз. Сейчас её это нисколько не тронуло, даже раздосадовало.
- Может, тебе и было весело после Хога, - довольно остро бросила Розалин, отстранившись, - а мне - нет. Ты как тогда начал, так до сил пор и веселишься, как я погляжу, - гневно прошипела она, нахмурив брови. Таффи задел не те струнки, отозвавшиеся скорбным минорным аккордом. После выпуска не прошло и пары месяцев, как сыграли эту ненавистную свадьбу с Хогартом, когда на сердце ещё кровоточила боль утрат. Волшебница посмотрел на Треверса и замахнулась палочкой. Так хотелось просто взять и плеснуть ему потоком воды прямо в лицо, но она сдержалась.
- Джункус, принеси графин воды. И то зелье, которое ты мне давал после вечера у миссис Уинн.
Домовик кивнул и испарился.
- О, ты думаешь, что так жалок, что заслужил гнить в подворотнях? И твоё присутствие здесь - незаслуженное спасение? - лицо Лин выразило фальшивое сочувствие, на нём тут же сверкнула жесткая усмешка. - Ну, уж нет! Я тебе устрою! Джункус, если этот господин попытается улизнуть из Хоршема, не позволь ему это сделать.
Таффи бросило в другую сторону расположения духа, Розалин лишь закатила глаза, пытаясь отстранить друга, хоть в глубине души ей и было приятно. Она покачала головой и попыталась удобнее перехватить мужчину, помогая подняться. В любых других обстоятельствах миссис Хогарт бы рассмеялась, но сейчас была чересчур напряжена.
- Мой домовик тронет тебя за задницу ещё раз. Пинком! Если ты не будешь меня слушаться, - строго заявила леди Хогарт, хотя и начала оттаивать, проверяя попутно, насколько устойчиво стоит или пытается стоять Таффи. Розалин подхватила крутящийся в воздухе хрустальный бокал с водой и примесью целебного зелья и протянула другу. - Вот, пей. И прошу тебя, помойся. Ну, невозможно! - она кисло насупила нос - разило от Итана мерзонько. - Ванную уже подготовили, я тебя провожу.

Крайне забавно было наблюдать, как волшебник пытается собрать в горсть остатки своего природного достоинства и искренне возмущается, будучи совершенно не в том положении для подобного тона. Розалин улыбнулась уголками губ: Треверс-младший ещё не окончательно заблудился в беспощадном хмельном забытьи. 
-Как нет воды?! - молодая женщина вскинула бровь, округлив глаза. Для неё это было немыслимо. - Где? У тебя в доме? - Розалин ещё предстояло узнать и ужаснуться, что у Таффи нет своего дома в Лондоне, а жалкая лачуга, которую тот снимает, годна разве что для коморки домового эльфа. Итан издавал какие-то булькающе-прихлёбывающие звуки, смешанные со стенающим бормотанием, но Лин ничего не смогла разобрать, лишь гладила его по спине, приговаривая: "Пей-пей, давай, молодец, пей, ещё чуть-чуть".
Таффи, судя по всему, чересчур расслабился и позволил вильнуть своей похабщиной перед приятельницей. Розалин не ответила, она сжала губы и безмолвно глянула на Треверса таким оскорблённо-лютым взглядом, что можно было не сомневаться - утопит прямо там и глазом не моргнёт. 
Впрочем, инцидент быстро себя исчерпал, и парочка направилась в ванную. Леди Хогарт рассудила, что оставлять сейчас Таффи наедине с домовиком чревато новыми истериками и воплями о домогательствах, да и ей самой не было спокойно, пока друг ещё был пьян. В то время, пока Итан застыл в изумлении, словно увидел не ванную, а врата Авалона, Розалин наскоро задвинула заклинанием шторы единственного, но просторного окна, и зажгла свечи в канделябрах. Это была её собственная ванная комната, здесь царил идеальный порядок, сладко благоухало цветами и ягодами, вокруг всё было отделано мрамором нежно-кремовых тонов, мягкие махровые полотенца лежали аккуратными стопками, а полочки у зеркала в золотой витиеватой раме были сплошь заставлены бесчисленными баночками-жестяночками разного размера и формы и флакончиками цветного стекла. Недалеко от самой чаши на стене висели сверху-вниз пучки трав: мелисса, лаванда, розмарин, тысячелистник и шалфей, рядом баночки с эфирными маслами. 
Таффи начал раздеваться без предупреждения, Розалин повернулась и тут же резко развернулась обратно, неловко прикрыв глаза рукой. Конечно, ей приходилось видеть друга детства в разной степени облачённости, но она, наверное, свыклась со своим статусом замужней женщины и где-то на инстинктивном уровне первым делом думала о приличиях. Изменять мужу это, правда, не мешало, но этикет же есть этикет!
Она отошла к зеркалу, делая вид, что крайне увлечена составляющим полочек, ожидая, когда раздастся плеск и Таффи заберётся в жаркий уют ароматной пенной воды. Леди Хогарт подозвала Джункуса, велела ему забрать одежду, но не стирать, а выкинуть и к утру принеси новую из магазинчика при ателье миссис Карпентер. Лин надрала листьев из пучков трав, взяла несколько баночек и подошла к ванной, присев на широкий мраморный парапет. Треверс, судя по всему, блаженствовал. Она бросила листья в воду, капнула по паре разных капель из баночек и щепотку рыжего порошка, что-то при этом приговаривая под нос на валлийском. В воздухе зазвучал аромат цитрусов с мелиссовым отзвуком и имбиря, а сама вода приятно забурлила. 
-Тебе лучше? - поинтересовалась Розалин, опустила пальцы в воду и шкодливо брызнула на Таффи.

Эти звучные родные нотки в каждом слове Итана трогали за душу. Розалин, обосновавшись в Лондоне, уже давно не навещала малую родину. Здесь же всё было чересчур английское: от имён до пудинга. Она говорила по-валлийски только с матерью и то крайне редко, полушёпотом – мистер Хогарт очень злился, а порой истошно выходил из себя, когда слышал то, чего не понимал.
Таффи начинал трезветь, его интонации возвращались в привычное или, скорее, пристойное русло.
- Что ж, видимо сами боги послали меня к тебе, - Лин нежно улыбнулась и погладила Треверса по мокрым завиткам волос. Стоило ей представить на мгновение, что эти отвратительные мужланы могли и убить, что с них станется, её милого друга, как сердце белокурой леди сжалось, а злость притаилась в тихом уголке. Таффи обладал поразительным умением запросто разгонять любую напряжённость, вот и теперь стоило ему начать свою непринуждённую болтовню, и миссис Хогарт невольно поддалась его чарам. Она покосилась на Джункуса, тот насупился и повёл ушами.
- Он думает, с какой стороны начать тереть тебе спину, - коварно хохотнув, предположила волшебница. - Мы всё ещё в Лондоне, дуралей, - рассмеялась Розалин и взгляд её разом поблёк, отдавая печальным холодком. – Это Хоршем, особняк моего мужа. Да, теперь я миссис Хогарт, - бесцветно добавила она и вздохнула, погладив пальцами пенную гладь.
- Никуда ты не удерёшь! Не сегодня! – безапелляционно заявила Розалин, таким властным тоном, которого сама от себя не ожидала. Ей нужно было удостовериться в том, что Итан в полном порядке. И если физически он, кажется, пострадал не то, чтобы очень, над его моральным здоровьем ещё стоило отменно потрудиться. И высказать, наконец, всё то, что она не решилась излить пергаменту после переписки с Теобальдом. Розалин зевнула в ладонь – уже слишком поздно для скандала, лучше преподнести его к завтраку.
- Уильям вернётся из Норфолка только завтра вечером, пока оставайся тут. Для всех – ты мой кузен, понял? Это важно! – Подруга произнесла это чрезвычайно серьёзно и даже нервно. – Не забывай об этом даже перед прислугой. Особенно перед прислугой!
Розалин прекрасно понимала, что в Хоршеме, где все и всё куплено Хогартом, никому нельзя доверять. Она не могла быть уверенной наверняка, что за птичка шепчет ему, но до ушей мужа порой доходило то, что совсем не должно было. И последствия…он и палочку мог на жену поднять, если не руку. И только Джункус оставался единственным верным наперсником, которого Уильяму не удалось отобрать.

Было трудно не улыбнуться стародавней шутке, родившейся, кажется, когда-то в слизеринском кругу на старших курсах, когда бурлит юность, вечная весна и кажется очень забавным искать чувственный, если не сказать банально пошлый, подтекст в каждом слове и действии. Уголки губ дрогнули, но бессильно опустились обратно.
Розалин вслушивалась в собственное имя, которое Таффи пробовал на вкус, но оно скорее напоминало труху пепла. Розалин видела взгляд матери тогда, когда решались детали и ей пришлось объяснять, что дочери будет безопаснее под не столь кричащей о своём происхождении фамилии. Мир изменился. Что толку, что ты Шафик, если за обеденным столом нет мяса, а мантии шьют из бабушкиных штор. Теперь она сыта, дорого одета и несчастна. Чем-то всегда приходится жертвовать. А ведь когда-то мама говорила, что ей суждено стать миссис Треверс. Какая глупая надежда!
- Ври да не завирайся, Таффи, - осадила его Лин. Конечно, её супруг был тем ещё дубом и напыщенным тираном, но простофилей - едва ли. Авантюра и так была достаточно сомнительная, но Розалин не могла отпустить своего друга, не разобравшись во всём.
Покосившись на бессовестно разомлевшего иждивенца, молодая женщина подошла к аккуратной стопке нежно-кремовых как пудинг полотенец, взяла одно и небрежно швырнула им в сторону пуфа, стоящего подле кованых изогнутых (в виде четырёх русалок, держащих в руках белоснежную чашу) ножек ванной комнаты. Слишком вольготно почувствовал себя Итан, очарованный чистотой и лоском той жизни, которую бросил в угоду пагубным слабостям.
- Я уже обо всём позаботилась. Иди спать. Джункус тебя проводит, - она жестом остановила его вдох. - Ещё скажешь про домовиков что-то, - "точнее про их домогательства", - я тебя утоплю.
"И поцелуй в щёку на ночь ты не заслужил, Таффи, не обольщайся", - говорил строгий взгляд, подёрнутый холодом, искренне надеясь, что Таффи хорошенько поглодает совесть перед тем, как каждая его косточка сгорит в огне ярости подруги детства.
- Спокойной ночи, - без тёплой сердечности бросила Розалин и захлопнула дверь, оставляя пленника.

***
- Мама, давай потом, хорошо? - пыталась отвязаться Лин от леди Шафик, которая шла за ней по пятам.
- Он надолго останется у нас? Можно я загляну? Гвиневра мне такое писала! Я только поздороваться. Сколько я не видела нашего прелестного Таффи?
- Мама, - резко пресекла её болтовню миссис Хогарт и перешла на валлийский. - Поздороваешься с ним за завтраком. И для Уильяма он мой кузен.
Розалин с ночи была не в духе. Она мало и плохо спала, встала не с той ноги и вообще мало отличалась от гарпии. Лионора попыталась заглянуть через плечо дочери, но та резко дёрнула дверь. После свадьбы с Хогартом отношения с Лин с матерью несколько изменились, девушка стала вести себя более резко и своенравно, как та, что принесла себя в жертву во благо семьи и теперь гордо диктовала свою волю.
Взмах палочки и шторы резко дёрнулись в стороны друг от друга, пуская яркие, беспощадно бьющие по глазам солнечные лучи.
- Ну что, проспался, пьянь корнуолльская! - рявкнула Розалин, развернувшись и склонившись над постелью, где в ворохе подушек можно было рассмотреть взлохмаченное и помятое Морфеем лицо Треверса-самого-младшего.

По обыкновению Таффи до последнего полагал, что миссис Шафик укроет его под крылом своего расположения. Почтенная леди всегда баловала его и поддерживала, умилительно подчёркивая, какой же он чудесный мальчик, предприимчиво надеясь на долю содержания, которая полагалось ему из семейных денег, если тот задумает вступить в брак. Как только замужество Розалин было устроено, а премиленький Таффи заработал грязную репутацию заправского кутилы, миссис Шафик начала отзываться о нём всё с большим неодобрением, она вздыхала, сочувствовала бедняжке Гвиневре, которая не заслужила такое несчастье, а сама втайне радовалась, что Колдер остался с носом, будто не он пренебрёг родством с их семейством, в конечном счёте, потеряв внука для приличного общества, а это она обставила и обскакала заносчивого старикана, найдя партию получше. И всё же в обществе Уильяма не было того смака, задора и тепла, которое было с Треверсами. Лионора осознавала, как крепко скучает по ним и Корнуоллу. Она, как и её дочь, так и не смогла зайти с мистером Хогартом во взаимоотношениях дальше границ обыкновенной вежливости, строго-английской.
- Она тебе больше не поможет, - угрожающе прошипела сквозь зубы Розалин и удобнее ухватила палочку, воинственно вытянув перед собой.
И пусть пролог этой пьесы был преисполнен фальшивой мягкости и снисхождения, первый акт уже с первых жестов разил суровостью.
- Я надеялась, что вся та мерзость, которую говорят о тебе – лишь слухи, которые распускают недоброжелатели, чтобы опорочить честных аристократов! Я в ужасе! – она склонилась над ним чёрной тучей. Волшебница махнула палочкой и одеяло резко дёрнулось в сторону, вместо перины молодого мужчину приобнял сочившийся из щели приоткрытого окна холодок.  – Ты! В этом отвратительном месте!! В кругу каких-то грязных мерзавцев! - Её гордое лицо скривило отвращение. – Ты предал всех нас, ведя себя подобным образом!
Она лупила его хлёсткими фразами, но главное оставила на десерт.

Глаза молоденькой женщины чуть сильнее расширились, когда выяснилось, что облачение Таффи составляет целое ничего. Но мать научила её в любом положении не подавать признака растерянности и стойко игнорировать любое смятение. Чем увереннее ты делаешь глупость - тем меньше она походит на глупость.
Таффи был смущён и пытался сохранить осколки достоинства. Розалин смотрела на это бесстрастно, хотя в былые времена эта пикантность была быть воспринята совсем иначе. И всё же Розалин успела заметить, что тело Таффи начало терять былой тонус, а на животе появился отпечаток любителя пенно-хмельных напитков. Ещё не хватало, чтобы милашка Треверс-младший к тридцати годам заработал увесистое пивное брюшко.
Он пытался пустить в ход это обезоруживающее выражение лица, с помощью которого Таффи удавалось вить верёвки даже из брата и деда, не говоря о людях "не подготовленных". Но Розалин сама владела целым арсеналом ужимок балованой капризы, привыкшей добиваться своего, так что эти манипуляции трогали её в меньшей степени.
- На! - она выхватила новенькие изумительно чистые и дорогие брюки со стула и исподнее, злобно скомкала их и с силой размахнувшись, швырнула прямо в лицо Таффи, отвернувшись. Было ощутимо её тяжелое яростное дыхание, кулачок её левой руки сжался, а пальцы правой сильнее обхватили палочку.
- Приятель! При-я-тель! Какой-то голодранец-пропоица Джимми! - она скривила "фе", слушая шорох за спиной.
"Английские свиньи....какое заявление посредь Лондона!" - закатила глаза миссис Хогарт.
- Интере-е-есно. Почему это Колдер, лишил тебя содержания? Ммм? Причины со следствиями не путаешь, нет? - дерзко возразила она с театральной экспрессией и вдруг резко развернулась, нахлынув на мужчину, словно девятый вал.
Она посмотрела ему в глаза так, как никогда, словно заглядывая прямо в душу и шаря там ледяными острыми иглами.
- А то, что ты сделал со своим братом - тоже отвратительные слухи, Итан?!
Будь он в рубашке, она бы тотчас схватила его за грудки.
- Его шрам - это тоже враньё, или происки англичан, или ещё дракл знает что?! - её голос взвился до истеричного крика. Беспечность, с которой до этого Таффи оправдывался, страшно разозлила Лин, которая была по-своему привязана к обоим братьям, заменившим им бреши в собственной семье. Ничто. Абсолютно ничто не может оправдать этот поступок. Эту мерзкую неблагодарность! Розалин знала, что старший брат всю жизнь берёг младшенького, заступался, поддерживал и крепко любил, несмотря на легкомысленный характер оного, перипетии переходного возраста и некоторые разногласия.
Перед глазами появилось увечье на животе Теобальда, которое он всеми силами пытался скрыть от подруги. Он не хотел говорить, но Розалин была непреклонна в желании дознаться до того, кто это сделал, мгновенно различая уклончивую благородную фальшь. Её поразил ужас. В голове не укладывалось! И после этого Таффи пьянствует в каких-то подворотнях, став бессовестным дикарём! 
- Как ты мог! - вскрикнула миссис Хогарт и не способная произнести заклинание, ударила Таффи прямо по опухшему, потрёпанному, хоть и по-прежнему в глубине души милому лицу. Затрещина обожгла собственную ладонь Лин, но она, в забытьи своего негодования, почти ничего не чувствовала.

Что она хотела услышать? Что угодно, что угодно только не такую пошлую банальность. Что они с Теобальдом не поделили женщину или что кто-то применил к младшему чары, что это проклятье троюродной бабушки, столетнее предсказание или была хоть одна по-настоящему веская причина броситься на брата с ножом, как последний треклятый маггл! Но нет...он был пьян. Просто пьян. И единственная сила, которая повелевала им, - белая горячка. Даже если он и раскаивался, то отчего-то решил, что теперь можно окончательно распуститься и хуже уже не будет. Как глупо и эгоистично!
- Ты отвратительный!! Отвратительный! - истерично шипела она и развернула его обратно к себе лицом, тряхнула снова и принялась колотить кулачками по его груди. Ей было очень горько. Ей было невыносимо видеть, как её дорогой друг превращается в мерзкую, барахтающуюся по уши в грязи и отбросах свинью, также как замечать, как эти перемены угнетают его старшего брата, какую боль он причинил ему, не столько телу, сколько душе, как рвётся та крепкая нить, которая связала Треверсов с раннего детства, этих таких разных мальчишек, но накрепко стоящих друг за друга. Так было раньше, а что теперь? Как это объяснить, чем оправдать? Розалин пробило отчаяние, эти волшебники были частью её жизни и что-то неотвратимо могло ускользнуть, оставляя в сердце зияющую дыру. Гармония этой корнуолльской троицы была чем-то исключительно важным. Розалин потеряла отца, потеряла сестру, любовь, дитя. Если ещё и эти узы в том виде, в каком были всегда, порвутся, мир в душе исчезнет. Если отношения между братьями не наладятся, они больше никогда не смогут сесть под дубом в Мосс Холле и до полуночи говорить глупости. Ах, как же это было прекрасно! Неужели в этой жизни не останется больше ничего, что дарит мимолётное счастье? Совсем ничего?
За считанные мгновения внутри молодой женщины забурлил целый водоворот, она исступлённо колотила Таффи, пока сквозь ярость не начали проступать слёзы.
- Дурень! Ты упёртый дурень! - бранилась она. - Пьянь! Ужасный! Мерзкий!
Она издала несчастный стон и вдруг крепко обхватила Треверса, прижимаясь мокрым носом к его плечу, словно хватаясь за осколок собственной жизни. - Ты не прав, совсем неправ, Таффи, - тихо пролепетала она, - раз решил, что уже ничего нельзя сделать.